Как перестать брать на себя ответственность за чувства других
Как часто нам кажется, что другие что-то делают из-за нас, что причина их поступков — наши действия или отношения! Если кому-то из друзей скучно на моем дне рождения — моя вина. Если кто-то прошел мимо и не сказал «привет» — намеренно меня игнорирует, что я сделал не так?!
Когда мы задаемся вопросами о том, «что он думает обо мне», «почему она поступила так», «а каким образом они видят эту ситуацию?», мы пытаемся проникнуть за непреодолимую стену между нами, ведь напрямую никто и никогда не может увидеть содержание мира других. И это одна из самых удивительных наших особенностей — делать предположения о том, как устроен внутренний мир другого.
Эта способность чаще всего работает при слабом участии сознания, при этом почти непрерывно, начиная с самого раннего детства. Мама приходит с работы домой — и ребенок видит, что она в плохом настроении, не включена в его игры, не особенно слушает то, что он говорит, и практически не смотрит на его рисунки. И маленький ребенок лет четырех пытается, в меру своих возможностей, понять, почему, отчего это происходит, что не так.
Ребенку в этот момент недоступно понимание, что мир взрослых значительно больше его фигуры
Сознание ребенка эгоцентрично, то есть ему кажется, что он — в центре мира родителей и практически все, что делают родители, связано с ним. Поэтому ребенок может прийти к выводу (и этот вывод — результат не строгих логических рассуждений, а интуитивное ощущение), что это он делает что-то не так.
Психика услужливо подбросит воспоминания, когда мама или папа были чем-то сильно недовольны в его поведении и отстранялись от него, — и картина ясна: это я — причина того, что мама такая «невключенная». И я должен что-то с этим срочно сделать. Пытаться быть очень-очень-очень хорошим или стараться маму как-нибудь развеселить. Или просто ужас от того, что мама со мной не общается, настолько силен, что остается только заболеть — мама тогда обычно много внимания уделяет. И так далее. Все это не осознанные решения, а отчаянные неосознаваемые попытки поправить дело.
Ребенку в этот момент недоступно понимание, что мир взрослых значительно больше его фигуры и что за пределами их общения происходит еще очень много всего. В его сознании нет коллег матери, с которыми она, может быть, поругалась. Нет злобного начальника, угрозы увольнения, финансовых трудностей, дедлайнов и других «взрослых дел».
Многие взрослые по разным причинам так и остаются на этой позиции: если что-то не так в отношениях, это моя недоработка
Ощущение, что все действия других по отношению к нам обусловлены нашими действиями, — естественная для детства позиция. Но и многие взрослые по разным причинам так и остаются на этой позиции: если что-то не так в отношениях, это моя недоработка! И как же тяжело дается понимание, что хотя мы можем быть достаточно значимы для других, чтобы в их душе нашлось место для нас, но этого все-таки недостаточно, чтобы мы стали центром их переживаний.
Постепенное уменьшение представлений о масштабе наших личностей в сознании других, с одной стороны, лишает нас уверенности в выводах относительно их действий и мотивов, а с другой — дает возможность выдохнуть и сложить с себя бремя тотальной ответственности за то, что другие думают и чувствуют. У них своя жизнь, в которой я — лишь фрагмент.
Как часто нам кажется, что другие что-то делают из-за нас, что причина их поступков — наши действия или отношения! Если кому-то из друзей скучно на моем дне рождения — моя вина. Если кто-то прошел мимо и не сказал «привет» — намеренно меня игнорирует, что я сделал не так?!
Когда мы задаемся вопросами о том, «что он думает обо мне», «почему она поступила так», «а каким образом они видят эту ситуацию?», мы пытаемся проникнуть за непреодолимую стену между нами, ведь напрямую никто и никогда не может увидеть содержание мира других. И это одна из самых удивительных наших особенностей — делать предположения о том, как устроен внутренний мир другого.
Эта способность чаще всего работает при слабом участии сознания, при этом почти непрерывно, начиная с самого раннего детства. Мама приходит с работы домой — и ребенок видит, что она в плохом настроении, не включена в его игры, не особенно слушает то, что он говорит, и практически не смотрит на его рисунки. И маленький ребенок лет четырех пытается, в меру своих возможностей, понять, почему, отчего это происходит, что не так.
Ребенку в этот момент недоступно понимание, что мир взрослых значительно больше его фигуры
Сознание ребенка эгоцентрично, то есть ему кажется, что он — в центре мира родителей и практически все, что делают родители, связано с ним. Поэтому ребенок может прийти к выводу (и этот вывод — результат не строгих логических рассуждений, а интуитивное ощущение), что это он делает что-то не так.
Психика услужливо подбросит воспоминания, когда мама или папа были чем-то сильно недовольны в его поведении и отстранялись от него, — и картина ясна: это я — причина того, что мама такая «невключенная». И я должен что-то с этим срочно сделать. Пытаться быть очень-очень-очень хорошим или стараться маму как-нибудь развеселить. Или просто ужас от того, что мама со мной не общается, настолько силен, что остается только заболеть — мама тогда обычно много внимания уделяет. И так далее. Все это не осознанные решения, а отчаянные неосознаваемые попытки поправить дело.
Ребенку в этот момент недоступно понимание, что мир взрослых значительно больше его фигуры и что за пределами их общения происходит еще очень много всего. В его сознании нет коллег матери, с которыми она, может быть, поругалась. Нет злобного начальника, угрозы увольнения, финансовых трудностей, дедлайнов и других «взрослых дел».
Многие взрослые по разным причинам так и остаются на этой позиции: если что-то не так в отношениях, это моя недоработка
Ощущение, что все действия других по отношению к нам обусловлены нашими действиями, — естественная для детства позиция. Но и многие взрослые по разным причинам так и остаются на этой позиции: если что-то не так в отношениях, это моя недоработка! И как же тяжело дается понимание, что хотя мы можем быть достаточно значимы для других, чтобы в их душе нашлось место для нас, но этого все-таки недостаточно, чтобы мы стали центром их переживаний.
Постепенное уменьшение представлений о масштабе наших личностей в сознании других, с одной стороны, лишает нас уверенности в выводах относительно их действий и мотивов, а с другой — дает возможность выдохнуть и сложить с себя бремя тотальной ответственности за то, что другие думают и чувствуют. У них своя жизнь, в которой я — лишь фрагмент.
